Ара Геворкян: Я движим «зовом предков»

Известный композитор, аранжировщик, исполнитель собственных произведений Ара Геворкян относится к числу мастеров, чья творческая деятельность пронизана темой Геноцида армян. В его музыкальную копилку – сборник «Овайоцашхар», – которую он собирал на протяжении десяти лет, сложена масса произведений, в том числе и композиции, посвящённые двенадцати утерянным столицам Армении. А настоящий хит этого сборника, песня «Адана» переведена уже на двадцать языков и звучит во многих странах мира, куда отправляется с гастролями Ара – истинный борец за признание Геноцида.

Вот что говорит маэстро о первопричинах своего творчества:

– Я движим тем, что именуется «зовом предков». Ведь корни моей семьи уходят глубоко в Западную Армению. Родители мамы родом из Вана, а отца – из Игдира. К счастью, семьям моих бабушек и дедушек удалось перебраться с насиженных мест в Ереван. И начинали строить новую жизнь они уже здесь. Бабушка пела в церкви Сурб Ованнес (Святого Иоанна). А дед, кстати, тоже обладающий мощным голосом, (у меня до сих пор хранится привезённый им из Вана песенник), стал председателем Приходского Совета этой же церкви. Там они и познакомились. После родилась моя мать – исполнительница армянских народных песен Валя Самвелян. А у бабушки с дедушкой, переселившихся из Игдира, появился на свет мой отец Карлен Геворкян –тарист, художественный руководитель ансамбля народных инструментов завода Точприбор.

– При таком «народном» музыкальном наследии вы начали свой музыкальный путь с эстрады…

– Видимо, сказалось веяние моды. В результате творческих метаний появилась группа «Ралли», в составе которой я, будучи тогда 25-летним парнем, выступил на всесоюзном конкурсе «Песня–85». Как мы робели, осознавая, что выходим на одну сцену с Аллой Пугачёвой, Валерием Леонтьевым, Софией Ротару. Я мог, конечно, пойти по эстрадной стезе – помню, как засыпал с приложенным к уху приёмником, слушая «Монте-Карло», как фанател от BeeGees, Deep Purple, Beatles, Pink Floyd. Но в то же время в нашем доме звучали гусанские и ашугские песни в исполнении мамы. Кроме того, родители часто брали меня на гастроли. А если они уезжали, то оставляли у бабушки с дедушкой, которые водили меня в церковь, и я погружался уже в мир духовной музыки. Так что, моё музыкальное мировоззрение формировалось под влиянием самых разных музыкальных направлений – классики, духовной музыки, фольклора, рока,что в более зрелые годы и вылилось в тот самый музыкальный микс, который я применял по ходу аранжировок. Этого же направления, именуемого ныне Newage или Newwave, я придерживаюсь и по сей день, сочиняя свою музыку.

– Стало быть, в Армении вы стали первопроходцем этой музыкальной «целины»?

– Это спорный вопрос. Скажем, в своё время старинные армянские инструменты наряду с современными использовал маэстро Константин Орбелян– в композициях его джаз-бэнда звучала зурна. А Арам Хачатурян трансформировал песню «Ворсканахпер» в симфонию. Есть масса иных примеров такого рода. Но я оказался первым в Армении, (и об этом заявляли мои преподаватели –композиторы Сергей Агаджанян, Оган Дурян, Генрик Анасян), кто соединил воедино хор, электронные, народные и классические инструменты.

– Не страшно было рисковать, ведь публика могла не принять этот эксперимент?

– Страшно. Но в какой-то момент я понял, что мы отходим от истоков, теряем народные песни. В 1988-м на фоне культурного спада, наблюдаемого в Армении, наш эфир оказался заполнен европейскими ритмами, теми низкими частотами, которые так пришлись по душе отечественному слушателю и которыми не могли обеспечить слушателя наши народные инструменты. В итоге молодёжь напрочь отошла от канона и дудука, начав с упоением слушать некий суррогат – армянские слова, положенные на арабо-ирано-турецкие мотивы. Из теле- и радиоэфиров исчез даже «Длеяман». А «Крунк» Комитаса слушали лишь 24 апреля, поднимаясь к Цицернакаберду. Когда же спустя сорок дней после землетрясения я презентовал «Сев мут ампер», где в современной обработке прозвучал дудук, а затем пустил в ход и «тяжёлую артиллерию»– аранжированные в стиле модерн «Длеяман» и «Эшхемед», – то эти мелодии одержали победу и буквально заполонили телепередачи, где использовались в качестве музыкального оформления.

Потом я долго думал: «В чём причина успеха?». И понял: если бы, обрамив эти мелодии современными ритмами, я не сохранил их трогающую душу пронзительность, то меня наверняка закидали бы камнями.

– Но ведь, образно выражаясь, камнями вас всё же забрасывали, правда, уже по иным поводам. И причиной, отчасти, явилась смена вашего амплуа – спустя годы вы начали не только аранжировать, но и сочинять музыку. И на этой стезе, насколько я знаю, всё было не так уж и гладко…

– Аранжируя то или иное произведение, я фактически придумывал начало и конец, оставляя в первозданном виде лишь середину. Позже я поймал себя на мысли, что могу сочинить всю композицию. Вот почему сейчас аранжировки звучат лишь в начале и в финале концертов (цикл армянских танцев), остальное же время занимает моя музыка – произведения «Арцах», «Муш», «Адана», «Ван», «Тигранакерт», «Аварайр», «Сис», «Вагаршапат», «Ереван».

В общей сложности мною написано более шестидесятипяти произведений, в числе коих марши, гимны, песни. Если же вы имеете в виду те два случая, когда меня откровенно оклеветали, обвиняя в плагиате, то в обоих случаях мне принесли официальные извинения.

– В ваших концертах одновременно участвует 90 взрослых хористов, детский хор, состоящий из 45 человек, 110 оркестрантов, 20 человек, играющих на дhоле, 8 зурначи и дудукистов. Вы намерены попасть в Книгу рекордов Гиннесса?

– (Смеётся). Нет, мне просто интересно делать то, что ранее никто не делал. Когда впервые рассказал друзьям – хочу, мол, чтобы хор, симфонический оркестр, электронные и народные инструменты звучали вместе, то мой товарищ, барабанщик по кличке Чакат сказал, что я сошёл с ума. Но, спустя два года, я не только записал такую музыку в студии с Государственной капеллой ОваннесаЧекиджяна, но и даю теперь такие сборные концерты вживую. Другим ноу-хау, который я предложил слушателю, стал проект «Сирецек з мимеанс», где музыканты четырнадцати национальностей исполняют на своих народных инструментах мою мелодию. Подобного ранее никто не делал. Беспрецедентна и идея с композицией «Адана» – она переведена уже на 20 языков и звучит по всему миру.

– Кроме музыкальных, у вас достаточно и иных, не менее «революционных» идей…

– В 2001 году я был инициатором создания «Сада культуры» в Ереване: в нём каждому дереву присвоено имя великого армянина. Будучи гонимым страстью к экстриму, участвовал я и в международном авторалли «Шёлковый путь», проводимом в Армении согласно стандартам ралли «Париж-Дакар», да ещё и занял 1 место!

– А участие в Карабахской войне тоже было испытанием себя на прочность?

– Это было моим долгом. В 1990-м в автокатастрофе погибла моя мама, и после этого в нашем доме частенько собирались друзья, оставались ночевать. Спустя два года каждая такая ночёвка завершалась тем, что ребята прямо с порога моего дома уходили на фронт. Вопреки неоднократным настоятельным требованиям взять меня с собой, друзья упорно сопротивлялись. Тем не менее, я не сдавался, заявляя, что если кто-то из парней не вернётся, то не смогу с этим дальше жить. В итоге товарищи пошли мне на встречу, правда, при условии, что я не буду находиться на передовой. Так, я четырежды ездил в Карабах в составе отряда Бертадзорского Андо, результатом чего стали не только тяжёлые воспоминания, но и композиция «Арцах». Кстати, и «Сев мут ампер» также родилась неспроста, а после того, как мы с друзьями ощутили страшные последствия Спитакского землетрясения, что называется, на своей шкуре. На следующий день после трагедии «позаимствовав» в больнице носилки, мы с ребятами развозили раненых по больницам. После чего отправились в зону бедствия, дабы попытаться вывезти нашего друга, который потерял ребёнка, жену и отца. Что испытали там, увидев развалины, словами не передать…

– Музыкальная достоверность, свойственная вашим произведениям: «Адана» – мелодия, полная скорби; «Двин» – тоска и свет, словно символизирующие печаль по разрушенной монголами столице; «Аварайр»– энергия, свидетельствующая о героической победе армянского народа – всё это следствие паломничества в те края?

–Отнюдь. Во многих местностях я побывал уже после того, как была написана музыка, и каждой композиции уже были «присвоены» названия бывших армянских столиц. Подумалось: «Почему бы и нет, ведь до сих пор никто не посвящал мелодии городам?». Мне кажется что, не будучи, например, в Ани, я попал практически в десятку – единственное, что бы я добавил сейчас, после посещения этого города, так это больше органного звука. Ведь Ани – город 1001-й церкви!

– А вот интересно, что у такого«пронизанного» фольклором отца, растёт сын-рокер. Тот самый артистичный барабанщик, который блеснул в составе группы «Размик и друзья» на Детской Новой волне в Артеке?

–А кто сказал, что народные мелодии чужды Давиду? Да, он слушает Deep Purple, но в нашем доме звучат также песни его бабушки, мои композиции, классика. И потом, «Размик и друзья» – это ведь не начало его творческого пути. Впервые Давид заиграл на тарелках дома, когда ему было 3 года. Я заметил его талант и начал развивать. Первое выступление состоялось во время моего концерта в Сирии в 2009году– тогда ему было всего 10 лет. Отыграл с большим симфоническим оркестром без ошибок. После чего я взял его на концерт в Кремлёвском дворце – люди в зале то и дело привставали, чтобы разглядеть его из-за барабанов.

– Вы упомянули о России – в 2007-м вы получили орден имени Михаила Ломоносова «За вклад в укрепление культурных связей между Россией и Арменией». А какие звания вы получили на Родине?

–Я Заслуженный артист Армении. Есть и золотые медали Министерства культуры, медаль Гарегина Нжде от Минобороны, медаль, вручённая мэром Еревана. Кстати, это одна из первых медалей «За заслуги перед столицей». Она вручена за основание Школы тара и кяманчи, а также за создание Госансамбля народных инструментов. Все эти регалии, конечно, предмет моей гордости, но получение их никогда не было для меня жизненно важным.

Главное не награды, главное – оставить после себя добрую память. Вот почему, когда президент Роберт Кочарян вручал мне диплом о присвоении «Заслуженного», я попросил, чтобы звание «переадресовали» маме, которая тридцать восемь лет отдала сцене и стала поистине Народной артисткой.

– Говорят, Ара Геворкян – один из тех редких людей, к кому можно обратиться с просьбой о помощи и эту помощь получить. Слышала, что как-то вы даже нашли спонсора, который оплатил сложную операцию по удлинению ноги маленькой девочки. А каждое 1 июня отправляетесь в детсад, где раздаёте ребятишкам игрушки.

–Я живу согласно нашей поговорке: «Сделай хорошее и брось в воду!». Не люблю распространяться на эту тему. Но, знаете, когда я был маленьким, мы с мамой провели целую ночь в палате незнакомого ребёнка по просьбе родителей– они постучали к нам в окно и слёзно попросили об этом, понимая, что певице Вале Самвелян во всём пойдут навстречу. Это стало для меня настоящей школой. Сейчас почти каждый день мне звонят люди, у которых болеют дети. И я пытаюсь по мере возможности помочь, чем могу – либо оплачиваю лечение, либо начинаю искать добрых людей. Вот и на операцию той девочки деньги дал один замечательный человек. Что до 1 июня, то я буквально получаю удовольствие, когда вижу восторг малышей с моими подарками в руках.

– Теперь понятно, откуда в вас это неисчерпаемое человеколюбие – общаясь с детьми, иным быть просто нельзя. Но насколько такого рода «пропаганда» всеобщей любви друг к другу принимается обществом?

– Я вижу, что большинству слушателей по душе то, чем я занимаюсь. А посему, я начал работу над ещё одним большим проектом, который так и называется – «Любите друг друга» (Love each other). Это, своего рода, продолжение инструментального проекта «Сирецек з мимеанс», но на сей раз речь идёт о песне, которую должны исполнить самые популярные певцы разных стран мира.